Другая Сторона Печали
Чему мы учимся через преодоление несчастий.
Этот сборник историй под реакцией Майкла Коллинга был составлен с целью помочь предотвратить учащающиеся случаи суицида среди Австралийской молодежи. Книга призывает молодых людей иначе взглянуть на жизнь и свои проблемы, понять, что они не одиноки в своих страданиях, и всегда есть кто-то, чьей поддержкой можно заручиться. Нужно лишь найти в себе силы пережить тяжелый период, двигаться дальше.
История Криса Чини.
Это случилось примерно десятью днями позднее 11го сентября 2001. Оглядываясь назад, можно конечно сказать, что то, что случилось со мной, не имеет никакого значения в сравнении с тем, что произошло неделей ранее. Но очевидно, что когда что-то затрагивает тебя, только это тебя и волнует.
Моя девушка Эмма и я были приглашены на барбекю с парнями из группы Bodyjar в Фэирхэвен (что в 120 километрах от Мельбурна), там они записывались. Вообще-то мы мучились от похмелья тем утром, поскольку прошлой ночью ходили на концерт Eskimo Joe в Ричмонде; но поскольку мы дали согласие заранее, деваться было некуда, и мы подумали «Ну ничего, примем Панадола и покатим». Так что мы захватили сосиски, упаковку пива и хлеб, запрыгнули в мой старый Kingswood и поехали. Когда мы приблизились к Фэирхэвену, то снизили скорость до 80 километров в час, чтобы найти нужный дом. Я это хорошо запомнил, потому что до того момента мы ехали со скоростью не ниже 100, и я довольно-таки беспокоился о том, как пользующаяся дурной славой дорога Great Ocean Road может быть опасна. Войдя в широкий поворот по правую руку от меня, я впал в полнейший шок, увидев на своей полосе летящую прямо на нас встречную машину. Это был один из тех случаев, когда мне пришлось взглянуть на всё ещё раз, прежде чем поверить своим глазам. Не имея возможности поразмыслить над ситуацией, я просто вывернул руль влево, чтобы попытаться избежать лобового столкновения, но было уже слишком поздно. Послышался сильнейший бум, когда мы врезались друг в друга; это был самый ужасный звук бьющегося стекла и визжащих шин, который только можно представить. Я помню, как машина пару раз прокрутилась вокруг своей оси, а затем нас потянуло назад, вниз по насыпи. Потом мы наконец остановились.
Это было словно затишье после бури, всё замерло и притихло. Я открыл глаза и, к несчастью, оставался в сознании. Из-за боли, которая последовала, я очень жалел, что не отрубился. Я повернулся к Эмме, которая выглядела совершенно потрясенной, потому что она читала до момента столкновения, и не видела, что произошло. К счастью, она не выглядела раненной. В отличие от меня. В какой-то миг я не смог дышать, и запаниковал. Всё дико болело и я чувствовал себя так, будто мне в грудь ударили кувалдой. Также я заметил, что повсюду было много крови, особенно на моём лице. Когда я начал отплевываться кровью, то понял, что выплевываю к тому же и стекло. В тот момент я действительно решил, что умираю. Я помню, как рукой дал ей знак позвать кого-то на помощь, и в тот момент заметил её лицо, то, как она посмотрела вниз, на мою ногу. Я тоже опустил взгляд и увидел, что моя правая нога была кошмарно вывернута вправо возле середины бедра, где бедренная кость переломилась надвое. Довольно странно, что нога не болела так ужасно, насколько она выглядела – наверно, мои эндорфины вмешались, чтобы заблокировать боль. К тому времени я заметил, что моя дверь была сорвана с петель, а из окончательно раздолбанного двигателя поднимались клубы дыма. В тот момент я начал понимать важность того, что только что произошло.
Эмма выбралась наружу и побежала обратно к дороге за помощью. Парень, врезавшийся в нас, задел ещё две машины вслед за нашей, так что на дороге было достаточно много слоняющихся людей. Мы практически добрались до места, где собирались пообедать в тот день. Между тем, боль становилась всё интенсивнее. Был сделан телефонный звонок, чтобы оповестить парней из Bodyjar о том, что мы всё-таки не придём. И я помню, как Грэнт появился на месте аварии: подошёл к машине, одетый в одну из этих новых футболок, которые выглядят как смокинг, и спросил: «С тобой всё в порядке, Bird (кличка Криса, также известная как С-bird)?». Я точно не был в порядке, но он, в свою очередь, выглядел белым, как призрак! Это моё одно и единственное смешное воспоминание за тот день.
Ближайшая скорая направлялась в Джилонгский госпиталь и была перенаправлена на место происшествия. Прошло около пятнадцати минут, прежде чем они приехала, и, поскольку они не были подготовлены, с собой у них не было никаких болеутоляющих. Меня вытащили из машины и уложили на носилки. Когда мы добрались до дороги, санитары сообщили нам, что вправят мою ногу здесь и сейчас. Двое держали меня за плечи, а другие два взялись за ноги. На счёт «Раз, два, три», я почувствовал рывок и моя нога встала на место. На тот момент это было худшее из всего случившегося.
Меня быстро довезли до Джилонгского Госпиталя, но по пути переложили в другую скорую, где, к счастью, был морфий. К тому времени прошло уже 45 минут с момента аварии, но я помню, как получил морфий и почувствовал, наконец-то, наплыв эйфории и успокоение боли.
Вся авария показалась мне сценой из фильма. За долю секунды перед катастрофой я успел только подумать «сейчас будет лобовое столкновение». Когда ты попадаешь в такую ситуацию, просто удивительно, сколько разных мыслей успевает промелькнуть в голове за такой короткий промежуток времени; многочисленные сценарии того, что может произойти: Мы врежемся? А если так, то сможем ли выжить? А после, остаётся только сказать «holy shit», и вот всё уже кончилось. Это был по-настоящему ужасающий опыт.
Я пробыл в госпитале чуть больше недели. В конце концов, я вышел оттуда со стальным стержнем, вставленным в мою бедренную кость. Я недолго пользовался каталкой, потом перешёл на костыли. С того момента, я каждый день должен был посещать реабилитационный центр в Мельбурне в течение нескольких месяцев. Это тоже оказалось продолжительным болезненным опытом для меня, поскольку я должен был снова научиться ходить. Без помощи реабилитационного центра, можно остаться хромым или же получить уйму других осложнений; это было всё равно что начинать с нуля.
Однажды после посещения центра, всё ещё на костылях, я решил сам подняться на крыльцо к входной двери, вместо того, чтобы дожидаться помощи Эммы. Я добрался до верхней ступени, но тут же начал заваливаться назад. Я ничего не мог сделать, чтобы как-то избежать падения, и приземлился копчиком пятью ступенями ниже, прямо на угол одной из них, а затем растянулся на тротуаре. Так я там и лежал, гадая, снова ли я сломал поврежденную ногу или же случилось что похуже. Однако на этот раз все беды ограничились лишь сломленной гордостью.
По мере того, как шли месяцы, я начал унывать, и мало-помалу впадал в депрессию. Наверно, это 
эгоистично, но я задавался вопросом, почему я? Я думал, что всё это несправедливо, и я не заслужил того, чтобы оказаться в такой ситуации. Я без конца размышлял, смогу ли я когда-нибудь без проблем встать на ноги, или же останусь с неизлечимыми повреждениями до конца жизни. И значит ли это, что нашей группе конец? Мы усердно трудились над тем, чтобы пробиться за рубежом – было страшно подумать, что мы потеряем многое из того, на что потратили столько времени. В этой индустрии, если ты выпал из виду на пять минут, это может повредить всему, что кропотливо строилось годами. Я всегда был стойким человеком по жизни, так что, несмотря на все эти страшные истории о том, что я не смогу снова играть, я знал, что это не тот случай. На момент аварии, мы были всего в паре недель от начала работы над третьим альбомом, так что ситуация выглядела ещё более удручающе. В итоге, нам потребовалось три года, чтобы вернуться в колею и выпустить наш третий альбом.
Я прошёл через стадию, когда авария проигрывалась у меня в голове снова и снова, каждую ночь, прежде чем я засыпал. Я часто представлял, как всё могло сложиться куда хуже. Я закрывал глаза и мог видеть прожекторы, дым, всё это. Я начинал думать: Почему я не умер? Что, если бы Эмма оказалась серьёзно ранена? Почему я всё ещё здесь? Потом я перебирал всевозможные «что если»: Что, если бы я не свернул тогда, когда свернул? Что, если бы мы ехали быстрее? Что, если бы я потерял руку? Эти мысли, конечно же, давили на меня всё сильнее, пусть я и понимал, что это глупо – задумываться над тем, чего не случилось. Посещая реабилитацию, я видел других, кому было намного хуже, чем мне, что расставляло всё по местам, но опять же, когда это касается тебя, ты думаешь только о том, через что тебе нужно пройти.
Я не любитель проводить на диване целые дни, но это всё, чем я фактически занимался на протяжении длительного времени. Нам пришлось переставить мебель в доме, потому что мы жили на втором этаже городского особняка. Поскольку ванная была наверху, мне доставляли трудности такие повседневные процедуры, как душ и походы в туалет. К сожалению, я не мог даже держать гитару на ноге, поэтому не играл в течение нескольких недель, что меня жутко расстраивало. К тому же, это стало самым долгим расставанием с гитарой с тех пор, как я был малышом. Я начал слишком много пить, и пускаться в другие грехи, чего мне делать не следовало. Я думал, всё станет лучше с пивом, но это не так. Был период, когда я, возможно, пил слишком много, и на короткое время мне становилось лучше на душе. Это одна из тех ошибок, которую люди часто совершают, когда чувствуют себя ужасно, или же оказываются в депрессии – открывают бутылку и топят в ней печали. Я думал про себя, к чёрту, меня никто не спрашивал, хочу ли я оказаться в такой ситуации, и вне моих сил было что-либо изменить. Так что я решил, что буду делать всё, что захочу, и если от этого мне станет легче, то здорово. Но на самом деле, лучше никогда не становится. Разве что ты должен просыпаться на следующий день, и осознавать, что ничего не изменилось. И неожиданно понимаешь, что у тебя теперь даже больше проблем, чем было. Я очень старался поскорее преодолеть тот период.
Ты не осознаешь свою человеческую стойкость, пока с тобой не случается такое. Я не хотел позволить этому навредить мне ещё больше, чем оно уже навредило. Я просто хотел перестать думать об аварии и всех этих «что если», и двигаться дальше. Всё дошло до того, что я подумал, готов ли я сдаться и позволить этому пересилить меня, или же я всё-таки разберусь с этой ситуацией?
Были вещи, которые помогли мне сосредоточиться на другом, и держаться с духом на протяжении всего сурового испытания. Я снова задумался о группе, и о всём том, чего ещё хочу добиться. Я чувствовал, что до аварии мы были на грани того, чтобы вломиться на зарубежный рынок, и я знал, что чем быстрее я поправлюсь, тем раньше мы сможем вернуться в тур. Группа тоже оказывала мне поддержку на протяжении всего тяжелого периода.
Эмма также сыграла большую роль в моём выздоровлении, начиная с физической помощи со всем тем, что нужно было сделать, и заканчивая моральной поддержкой каждый раз, когда я начинал отчаиваться. Она прошла через аварию и моё тяжелое восстановление, снабжая меня своей силой и непоколебимостью.
Когда группа приступила к репетициям, я был серьёзно настроен сделать следующий альбом сильнее и лучше предыдущего. Может, я просто был охвачен паранойей, но мне казалось, что многие люди подумали, что The Living End исчезли или, может, что мы провели слишком много времени вне сцены, и теперь нас не вспомнят. Это превратилось в нечто большее, нежели просто вопрос, будем ли мы снова играть музыку. Я действительно хотел, чтобы мы продолжили с того же места, где мы остановились. Я очень опасался, что люди подумают, что мы не соответствуем успеху, который когда-то имели. Но это только прибавляло во мне готовности бороться. Я заставлял себя делать всё лучше, чем когда бы то ни было. Когда мы вернулись к сочинению материала для нового альбома, Энди присоединился к группе, к тому же мы снова начали играть, включая появление на Big Day Out…всё это ознаменовало начало хорошего периода.
Я старался смотреть на аварию в положительном свете, и начал думать о ней как об одной из тех вещей, через которые нужно пройти в жизни, чтобы стать закаленнее. «Что не убивает тебя, то делает сильнее». Хотя это и было ужасно удручающе, я вижу в случившемся проверку на прочность, и верю в то, что это помогло увеличить мои амбиции и стойкость. Я определенно вышел из этого более целеустремленным, чем когда либо, особенно в вопросах, касающихся группы.
Люди говорили нам, что мы стали играть лучше, чем раньше. Так что на тот момент для меня миссия была завершена. Мы добились неплохих результатов, и я почувствовал, что авария наконец осталась позади.
Но, к сожалению, в скором времени после этого, мы поняли, что записываем альбом под влиянием звукозаписывающего лейбла, которому не было дела до нашей группы, и с продюсером, который нисколько не старался придти к согласию с нами. И снова для меня начались сложные времена депрессии. После всего, через что я прошёл лично, мне просто необходимо было записать альбом всей нашей карьеры, и я чувствовал, что люди встали этому на пути. Я не думаю, что когда-либо смогу простить их, или же забыть обстоятельства, которые сделали тот альбом именно таким, каким он получился, в то время как он должен был оказаться намного лучше. Я очень разозлился на себя за то, что позволил такому произойти. Я клялся себе, что после аварии не буду так строг к собственной персоне, но в то же время мне так хотелось сделать всё должным образом.
В последнее время – и я не знаю, связано ли это как-то с аварией – я чувствую, что в моей жизни настал момент, когда я начинаю опасаться, что вся наша карьера ещё впереди. Мне кажется что мы, как группа, ближе к старту, нежели к финишной черте. Около двух лет назад я начал писать песни для нового альбома (State of Emergency). Мы были нацелены сделать его особенным, и для этого превзойти всё, что мы записывали раньше. Я довел себя до крайности, чтобы сделать все, как следует; истязал себя работой до того, что мне пришлось мучиться от опоясывающего лишая (что уже история сама по себе!), но я был настолько гоним желанием сделать новый альбом особенным, что было не до поблажек.
В начале 2006го, альбом, State of Emergency, был выпущен и дебютировал на первой строчке Австралийских чартов. Я по-настоящему, действительно горжусь этим альбомом, и теперь могу расслабиться и сказать, «Мы сделали это».
Я научился тому, что в жизни никогда нельзя позволять ни одной проблеме – физической или же психологической – ослепить тебя. Попытайтесь представить, что находится за её пределами. Попытайтесь думать о лучших и более важных вещах, и представляйте, как занимаетесь ими, потому что любую проблему можно пережить. Для меня, это было как старое клише: поражение не выход. Я правда верю, что такие вещи бывают посланы для того, чтобы испытать нас, и люди, живущие ради творения великого, всегда испытывают различные трудности на своём жизненном пути. Возможно, это жестокий способ добиться того или иного от человека, но так устроена жизнь. Чтобы заниматься важными делами, вам нужно доказать окружающим, и самому себе, что вы можете, даже если это значит, что придётся пережить тяжелые времена. Это всего лишь период времени, а не жизненный приговор, и я не считаю, что молодым людям когда-либо следует думать, что ничто и никогда не изменится в лучшую сторону.
Потому что всё налаживается. Представьте себя занимающимся тем, чем вы хотите, и половина битвы уже выиграна. А потом сосредоточьтесь и направляйтесь к своей цели. Вы её достигнете.
Перевод: Яна Амур.
