Начало Конца - Herald Sun, June 26, 2008

Пятница,6 октября 2006 стала ночью, когда умерла музыка - по крайней мере для гитариста/вокалиста The Living End, Криса Чини.
В тот роковой вечер он решил покинуть группу, регулярно покоряющую вершины австралийских чартов.
The Living End играли на Золотом Побережье, и три четверти выступления уже оставалось позади, когда на Криса внезапно снизошло прозрение.
"Я подумал 'Я не хочу быть здесь'," говорит Чини. "Меня как громом поразило: 2000 человек, огромный концерт, и мне не хотелось играть".
"Я с трудом доиграл до конца сета, но был сам себе противен - до чего же я докатился. Но всему этому была причина, причем весьма очевидная. Мне нужно было покончить со всем этим, на время отойти в сторону, разобраться в себе. Я был готов сесть в самолет и лететь домой".
На следующее утро Крис объявил Скотту и Энди о своем уходе из группы, которую он основал в 1992 будучи еще 17летним школьником.
"Я оповестил их о том, что с меня хватит, мне надоело" говорит Чини.
"Я чувствовал себя ужасно. Мне никогда не хотелось оказаться в такой ситуации - когда не хочется заниматься своим любимым делом. Ведь у меня есть много правильных причин на то, чтобы быть музыкантом. Но я был окончательно выжат. Мне надоела группа, турне, все, что с этим связано."
Становилось все хуже. Месяцы гастролей не прошли даром - день за днем Крис проигрывал в голове историю своей жизни.
"Я вдруг понял, что ничем, кроме как этой группой, не занимался еще со старших классов школы. Я начал размышлять над тем, что еще есть в моей жизни, и эти мысли породили во мне "Черт, я же ничего больше не умею". Я лишь знал, как быть парнем из The Living End, и меня это больше не устраивало."
"Меня угнетала эта ситуация. Идея о записи нового TLE альбома не шла дальше моей головы".
После того, как он в лицо сообщил об уходе двум своим коллегам, Крис позвонил бессменному менеджеру Рэй Харви и покинул группу по телефону.
"Он оставил нас,", говорит Харви. "Я сказала ему "Ты не можешь сделать этого, ты же основной автор песен, только на тебе все держится!". Мы расстались тихо."
Но у Харви был боевой план. Группа рассчиталась со своими концертными обязательствами ("Я должен был пересилить себя, сделать это ради парней из группы и людей, купивших билеты", говорит Чини), а затем он выпал из зоны досягаемости.
"Я отправила его в отставку на пару месяцев," говорит Харви. "Никому нельзя было звонить ему, ни мне, ни группе. Нам даже запрещалось посылать ему письма."
"Нам был предложен крупный европейский тур, от которого мне пришлось отказаться. Все было по-настоящему."
Все было настолько серьезно, что группа даже успела обсудить прощальный тур по Австралии, а Харви, впервые за последние пять лет, взялась работать с другой группой - Children Collide."
"Меня начали посещать мысли "Боже, настало время задуматься о моем будущем", в течение этих месяцев я часто обсуждала со Скоттом и Энди то, как мы будем жить если группа действительно распадется."
Закончив тур, Чини впервые полностью освободился от The Living End.
"Я перестал справляться," говорит он. "Я знал, что это полный абсурд. Подниматься на сцену и исполнять собственные песни, которые к тому же относительно успешны, сделало бы счастливым кого угодно. Тебе радоваться нужно, а не горевать. Так что я понял, что-то пошло не так."
"Скотт и Энди отнеслись ко мне с пониманием. Вплоть до того момента со мной было не очень приятно общаться, вел я себя так себе. О работе над новым альбомом The Living End я мог думать только в том случае, как если бы мне не надо было думать о нем."
Агрессивная хватка Чини, сделавшая The Living End одной из самых успешных групп Австралии - более чем 800,000 проданных пластинок и годы распроданных концертов - все-таки ослабла.
"Я довел себя до того, что мне просто осточертело быть в группе. Тот девятинедельный тур по Австралии буквально стал последней каплей. Я играл практически каждый вечер, дважды терял голос. Мы не останавливались ни разу за два года. Процесс записи State of Emergency был довольно насыщенным и нервозным, под конец меня даже настиг лишай. Было уже не до смеха."
"Я всерьез задумался. Если ты не занят чем-либо ещё, а в голове у тебя только одна цель, то однажды ты оглянешься вокруг и обнаружишь, что кроме этого у тебя ничего нет."
Устроив себе перерыв, Крис переключился на автопилот и сперва пытался писать песни. Но он, к сожалению, их ненавидел.
"Я не хотел выпустить дерьмовый альбом ради того, чтобы нажиться на успехе State of Emergency", говорит он.
"Я написал несколько песен, но они мне не нравились. Я впал в серьезный творческий кризис. Я сказал группе, что свяжусь с ними, когда напишу что получше. Мне нужно было вернуть свое вдохновение каким-то другим способом."
Заняться йогой. Правда.
Лакающий пиво, взъерошенный Чини променял косуху на и гитарные медиаторы на коврик для йоги. А когда он не был занят поклонением солнцу, то занимался рисованием и проводил время с маленькой дочкой, по которой так скучал в изнурительных турах за рубежом.
"Моя дочь Чарли родилась, и мы уехали в тур со State of Emergency - а случилось ли это? Была ли у меня дочь?" - задумчиво говорит Крис.
Менеджер Харви подтверждает, что Крису её очень не хватало в первый год.
За свой период йоги Чини наконец смог переключиться с музыки на другие занятия - впервые за 10 лет.
"Я даже и не подозревал, как это здорово для сознания, для концентрации и творческих способностей", говорит он о йоге. "Я был несколько наивным, и не знал, что вдохновение приходит именно тогда, когда ты полностью поглощен чем-то другим".

Крис был сражен наповал,когда мощный вступительный рифф к How Do We Know впервые прозвучал в его голове. И так же он воздействует и на слушателей, едва вырываясь из колонок.
Гордый Чини сыграл его перед группой.
"Я подумал "Черт возьми, вот чем мы должны заниматься - это возбуждающе, тяжело, и это не просто безмозглый рок. У него есть особый стиль. Я сыграл его парням и они воодушевились "Это верное направление, напиши ещё 12 подобных". Это было озарение, рифф, который дал начало всему альбому.
"Мне на ум начали приходить и другие мелодии. К тому же, они сразу показались мне сильнее не только с музыкальной точки зрения, но и своими текстами. Все стало глубже и мощнее. Я вернулся в колею. Произошел как раз тот переворот, который мне был нужен."
С тех пор The Living End смогли вновь приняться за дело.
В 1998, после успеха Prisoner of Society/Second Solution EP Харви выбила для группы выгодную сделку с рекорд-лейблом EMI. Она лицензировала альбомы группы на условиях "альбом за альбомом", так что после выхода каждого альбома они раз за разом оставались сами по себе, не подписанные ни на один лейбл.
"Просто мы это не афишировали. Для нас был важнее полный контроль, а не гонка за ценой."

Но вся команда The Living End почувствола, что успех State of Emergency получился не таким громким, как мог бы быть, несмотря на попытки EMI дать им больше рекламы. Так что Харви начала вести переговоры с Dew Process, австралийским суб-лейблом Universal.
Харви упомянула о контракте при первой же встрече с подлеченным йогой Чини. Вскоре он променял дзен на рок.
"Я сообщила ему об отказе от тура по Европе, и это его ужасно огорчило. Наверное, это прояснило ему, что он упустил нечто значительное. Но он хотя бы осознал, что сдаваться не следовало. Контракт с Dew Process был уже готов, но я сказала, что не подпишу его, если Крис не будет предан группе".
С How Do We Know в запасе, The Living End вновь приступили к работе. Они подписали свой первый мгногоальбомный контракт.

"Мы решили дать лейблу некоторую власть над альбомами," говорит Харви.
Для записи White Noise kейбл предложил продюсера Джона Агнелло (Sonic Youth), а для микширования Харви выбрала Брендана О'Брайна (Pearl Jam). Оба были проверенными людьми. White Noise записали в апреле, в Нью Джерси.
У Харви были свои собственные мотивы для выбора О'Брайна - заметив, что ни один прошлый продюсер не смог отразить на записи интенсивное живое звучание группы. О'Брайн взялся за TLE на следующий день после завершения работы над новым альбомом AC/DC.
"Раньше я слушала демо, они мне нравились, и я рассуждала "Ок, а теперь они пойдут с этим в студию и запишут очередную слабую хрень, которая ни в коем разе не отражает то, как они играют вживую, и это не изменить, что бы мы не делали", говорит Харви. "А в этот раз у них получилось сломать сложившуюся систему".
"Из всех остальных альбомов высосали всю жизнь из-за их группового перфекционизма".
Чини соглашается, что White Noise нагляднее всего демонстрирует передачу настоящего живого звука в студии.
"Но мы бы никогда не записали альбома, звучащего прямо как живое выступление. Я бы такого не допустил - получилось бы слишком грубо." говорит он.
"Но мы хотели запечатлеть остроту, пот, некоторую спонтанность и счастливые случайности. Когда ты делаешь альбом, все настолько просчитано, что ты исключаешь все эти вещи чтобы в итоге пластинка звучала гладко и идеально. Но мы поняли, что нам как раз нравится, когда мы играем быстро и это звучит по-настоящему, это придает нашей музыке отличительные черты."
"В каждой песне на этом альбоме есть такие моменты, которые мы старались запечатлеть любыми силами, доводя себя до крайней точки, как мы делаем на концертах - когда глотка разрывается а пальцы соскальзывают со струн".
С новыми силами, группа оживила свое альтер-эго - the Longnecks - для серии региональных концертов в феврале 2008. Сперва они проверяли на публике материал, написанный исключительно для нового альбома, а потом уже переходили к старым хитам, выходя с ними на бис. Но одной песни не хватало - Prisoner of Society.
"Это был поворотный момент, я понял, что мы переросли клеймо Prisoner'a", говорит Крис.
"Мы его даже не играли на нескольких последних концертах. И не было никакого чувства, что его нам не хватает. Это палка о двух концах - благодаря ему мы засветились, но с тех самых пор я пытаюсь проявить себя как автор песен, способный на гораздо большее. Возможно это было лучшее, что с нами когда-либо случалось."
Их фанаты настолько активны, что на одном из концертов Longnecks поклонник протянул группе записку со своими комментариями к новым песням.
"Тогда я впервые почувствовал, каково это - быть участником Australian Idol (аналог "Минуты Славы") и оцениваться жюри", смеется Крис.
"У нас очень хорошие фанаты, они безгранично преданны группе. Когда людям станет все равно, вот тогда к нам придут проблемы".
Лидер группы также быстро добавил, что концерты Longnecks поспособствовали обретению былой страсти к The Living End. "Они заметно повысили нашу уверенность в себе. Мы поняли, что новые песни нравятся не только нам, но и публике."
"Я выучил очень ценный урок. Ничто не так не вознаграждается, как усердный труд, и я безумно рад его результатам - новой пластинкой, особенно учитывая сложившиеся обстоятельства."
"Мы знаем, что можем поехать в США и сыграть там для нескольких тысяч людей, но для нас сейчас важнее продвинуть наши песни на их радиостанции", говорит Чини.
"В первую очередь мы сосредоточимся на Австралии. Мне все ещё кажется что нам есть, что доказать. Надеюсь, это чувство всегда будет с нами".

Перевод: Яна Амур.

Создавая Шум: о процессе работы над White Noise

[BLUNT magazine: июль 2008]
Усиленно трудясь над записью пятого альбома в Хобокен, Нью Джерси, The Living End пригласили редактора журнала BLUNT к себе в студию чтобы дать представление о грядущем White Noise.

"Вам следовало бы нас увидеть в те времена, когда мы не работали по 18 часов в сутки", ухмыляется Крис Чини. "В стиле Хилтон - очень симпатичные, слегка неприятные". Расположившись на диване в своей временной съемной квартире над Water Music Studios, лидер The Living End и его коллеги по группе - Скотт Оуэн (контрабас) и Энди Стрэккен (ударные) - пытаются сбросить стресс тяжелой пятницы, проведенной в студии, при помощи нескольких элей и чувства юмора.
Середина апреля. Трио уже на полпути к завершению сессий для пятого полноценного альбома. Их предыдущей студийной пластинке, крайне успешной State of Emergency, потребовалось три месяца на запись; в этот же раз у них всего три недели, и ещё одна неделя отведенная для подготовки, которую они провели в самом начале.
Работая с продюсером Джоном Агнелло (Sonic Youth, Dinosaur Jr., Hold Steady), они наедятся впервые проявить свою неукротимую мощь и естественную энергию на записи, а не на сцене. И хотя ограничение по времени помогает обуздать их склонность к чрезмерному совершенствованию нюансов, знаменитый ливинэндовский перфекционизм все равно не допустит присутствия на альбоме ни одного слабого дубля и никакого посредственного исполнения. Отказ от стандартного современного оборудования ProTools в пользу классического метода записи прямо на пленку только усугубил их стремление попасть в самую точку.

Суббота, три часа после полуночи: трио наконец-то получает возможность расслабиться после напряженной недели записи, за время которой эмоции колебались от бурного восторга до полнейшего отчаяния. Сегодня они с десяток часов проиграли в напоминающей пещеру комнате для записи, раз за разом добиваясь разных результатов. Приступив к работе около полудня, они начали с подбора подходящего гитарного усилителя и настроек для будоражащего австралийского рок номера под названием "Make the Call". После многочисленных щепетильных экспериментов и виртуозного исполнения, где-то между ланчем и ужином они наконец доводят песню до ума, прежде чем перейти к медленной, практически в стиле рэггей, импровизации "Sum of Us". После бесконечных дублей и переключения с пива на красное вино и обратно с целью получения подходящей атмосферы (в какой-то момент Крис даже надел солнечные очки!), "Sum of Us" всё равно не задается, и Агнелло предлагает идти по домам, чтобы в понедельник вновь собраться на свежую голову и с новыми силами.
По понятным причинам, группа испытывает некоторое неудовлетворение по прошествии дня. Но по мере того, как они приступают к обсуждению процесса записи и играют мне кучу совершенно новых демо, к ним возвращается уверенность в написанных песнях и в грядущем альбоме.

С прошлым альбомом, State of Emergency, вы собирались разделаться довольно быстро, но потом перфекционизм встал у вас на пути и процесс затянулся. Так ради чего вы ограничились четырьмя неделями - чтобы заставить себя сделать всё на лету и захватить эту безумную энергию?
Крис: Да, такова основная идея.
Скотт: Но как вы можете заметить, мы все равно остаемся крайне педантичны в отношении звука и поиска подходящего настроения для каждой песни. У нас всего три недели на запись, и это означает, что нам придется больше работать. Означает, что мы просто будем меньше спать и больше играть. Именно так мы функционируем, мы педантичны, и я не думаю, что это когда-либо пройдет. Единственное, что мы когда-нибудь выпустим и на что не потратим тонну времени скорее всего окажется live альбомом.
Крис: Хотя я считаю, что мы уже кое-чему научились. Сейчас мы работаем несколько иначе. Усилия, которые мы прикладываем к этому альбому направлены не на то, чтобы сделать его идеальным, а скорее на то, чтобы заставить его звучать по-настоящему круто. Когда мы приступаем к очередной песне, у нас в головах уже есть сформированная идея того, какой она должна получиться, и мы заставляем себя работать над ней пока не добиваемся своего. Это зыбкий баланс между несовершенством, мощной энергетикой, но в то же время мастерством и способностью сыграть все четко и качественно. Это ужасно тонкая граница. То же, что и с AC/DC: смело и грубо, но чертовски потрясающе. Так же мы относимся и к своей музыке. Это то, в поисках чего мы постоянно находимся, и без достижения чего не оставим ни один трек в покое. Мы долбанные перфекционисты, как мне кажется, но я не могу представить нас другими. Я не могу представить, чтобы мы сказали "Да, этого будет достаточно". Но в то же время, наверное в прошлом нам и приходилось поступать подобным образом.
Скотт: Раньше мы тратили уйму времени в студии, работая над арранжировками и раз за разом переписывая партии, мы работали над достижением совершенства. Так что на этот раз мы работаем над тем, чтобы альбом получился не столько совершенным, сколько одухотворенным.
Энди: Мне кажется, что этот альбом более сфокусирован потому что все мы знаем, чего хотим. По крайней мере с моей точки зрения, ведь я знаю, какая энергия должна присутствовать на протяжении всего трека. Но опять же, это только то, что касается моей барабанной партии. Поскольку мы записываемся на пленку, если каждый из нас не выкладывается на полную, то дело уже не только в барабанной партии, а во всех нас. Все трое должны оставаться сконцентрированными, играть как единое целое, иначе всё пойдёт насмарку.
Крис: Вот почему мы были настолько дотошны сегодня, просто мы хотим, чтобы это было слышно - то, что мы играем вместе. Потому что только сейчас мы это осознаем, чёрт, мы звучим отлично именно тогда, когда играем вместе. Нет смысла в том, чтобы сначала записать ударные, потом басс...нам лишь нужно играть вместе и "слиться". Это какая-то долбанная химия, и мы просто обязаны зафиксировать это на пленке. Так что если ради этого придётся сделать 20 дублей, мы их сделаем. Но теперь я чувствую, что мы достаточно уверены в этой пластинке, что мы научились улавливать тот момент, когда у нас получается. Поскольку можно продолжать играть до бесконечности, а сейчас мы чувствуем, когда доходим до точки, когда можно сказать "Ага", и не делать больше дублей. Я думаю что изменившийся стиль, в котором мы сейчас играем также повлиял на развитие этой уверенности. Некоторые из отличающихся по своему стилю песен теперь звучат более типично для нас, нежели те, что мы записывали для прошлых альбомов - что несколько странно, потому что это все же отступление от привычного жанра, но это, очевидно, всегда было в нас и просто выжидало подходящего момента для того, чтобы раскрывать. Я предполагаю, что более тяжелый стиль вернул группе уверенность. Мы действительно вошли во вкус, и мы знаем, когда стоит остановиться, а когда не стоит, и что мы должны сделать чтобы получить желаемое.
Энди: Эти риффы и все такое, кажется, что мы их где-то прятали. Я в восторге от этого рифф-рок стиля, но словно предпочитал держать это в тайне! Это как пара кожаных трусов.
Крис: Ты их достаешь на свет и все восхищаются "Чёрт, они потрясные!"
Энди: Определяющую роль сыграл тот рифф, что Крис сочинил для How Do We Know. Мы находились в простое, потом снова собрались вместе, пытались вернуться в колею, все такое. А затем прозвучал этот рифф, и накал в комнате поднялся с 3 до 11; это было нереально. И с того самого момента, один рифф повлек за собой целый альбом.
Скотт: Мы были поражены так, словно с Криса свалились штаны.
Энди: Только в лучшем смысле!
Скотт: Вот как этот рифф заставил нас с Энди себя чувствовать: немного грязными, немного оскверненными, немного оскорбленными, но втайне счастливыми.
А эстетика этой пластинки, прямая запись на пленку, без всякого склеивания частей - является ли это частью ритуала, что вы выработали, чтобы не упустить шедевр?
Скотт: На днях мы как раз говорили о том, насколько больше времени занимает работа с пленкой, с физической точки зрения - ждать, пока она перемотается, редактировать её, склеивать части - но тебе все равно не хочетя отказываться от этого, потому что ты хочешь иметь возможность работать с ней.
Крис: Ну, нет никакой магии в том, чтобы составлять треки используя ProTools.
Скотт: Тебе хочется иметь возможность записываться на пленку и делать дубли. А компановка отдельных частей на компьютере не дает того трепета и не оправдывает себя. Если ты играешь в симулятор полета на вертолете и разбиваешься, то тебе нужно просто нажать кнопку "заново". Но если ты учишься летать на настоящем вертолете и падаешь, то ты погибаешь. Разница в том, что ты, по крайней мере, успел почувствовать прелесть полета.
Крис: Кстати, через два месяца у меня будет лицензия на управление вертолетом.
Правда?
Крис: Нет конечно!
Крис, сегодня мы с тобой говорили о том, как вы нашли новую аудиторию с релизом State of Emergency, и о группах, пытающихся записывать,слишком подверженные современным тенденциям альбомы. Мне бы хотелось вновь услышать твои мысли на этот счёт, но уже под запись.
Крис: Просто мне кажется, что в нас есть эта частичка рок-н-ролла, тот самый неустаревающий рок-н-ролл, который живет в нас с тех юных лет, когда мы со Скоттом учились играть песни Бадди Холли, Джонни Бернетта. И не важно, что мы делаем сейчас - это навсегда останется в нашей музыке. И мы говорили о новом поколении молодежи, полюбившем нашу группу, и я предполагаю, что они тоже это слышат. Как и любое другое поколение, ты слышишь это и в этом есть что-то, что просто притягивает тебя - это настоящая, поднимающая настроение музыка, у неё есть сердце. И я думаю, что ребята просто слышат нас и... Да, в 1998 была вся эта шумиха вокруг "Prisoner of Society", но со State of Emergency очередная волна юных любителей музыки услышала это, а кроме нас не было никого, кто бы играл нечто подобное. Наверное, как-то связано с ностальгией, я чёрт возьми не знаю? Вот простейший ответ, который я могу дать: я думаю, что мы ещё уместны на современной музыкальной сцене. Я не считаю нас группой из 1998, я считаю нас современными и оправданно занимающими свою нишу музыкантами. Сейчас появилось много ребят, которые еще не интересовались музыкой на момент выхода нашего дебютного альбома, и это просто замечательно. Нам это не безразлично и мы благодарны их вниманию, так что мы просто стараемся изо всех сил, чтобы сделать наши песни настолько хорошими, насколько это только возможно. Нам необходимо добросовестно справляться с нашей работой. Было бы здорово зацепить этих ребят, и я не вижу причины, по которой у нас бы это не получилось, ведь материл на новом альбоме гораздо насыщеннее и сильнее, нежели на SOE. Я так надеюсь, что наше представление о том, какой должна быть хорошая рок группа, ещё актуально: это группа, которая пишет потрясные песни, может вытянуть их на концерте и выпускает достойные альбомы. Было бы ужасно позволить таким группам изжить себя. Есть много людей, которые по-прежнему придерживаются этих правил, но это больше касается андеграунд музыки. Так что если группы вроде нашей смогут вывести эту идеологию на первый план, то мы сможем поддерживать дух настоящего рок-н-ролла живым.
Энди: Альбом St.Anger стал примером группы [Metallica], которая раньше записывала вполне приличные альбомы, и вдруг так сильно облажалась. Они просто ProTool'или всё дерьмо из этой пластинки и получился полный кошмар.
Крис: Но это то, что всегда происходит, стоит тебе подняться до определенного уровня. Чем больше ты становишься знаменит, тем менее вероятно, что кто-то из твоего окружения скажет "Чувак..." Я предпологаю, что многие из тех, кто добился определенного статуса, и чей дом набит золотыми пластинками, наверное думают, что им уже не нужно никого слушать, кроме самих себя. Посмотрите на Майкла Джексона, просто хочется подойти к нему и сказать "Чувак, ты же черный!" Его друзьям следовало бы обратиться к нему и сказать "Довольно этой пластической хирургии". Но у него, может, и нет никаких друзей, а окружают его только вечно согласные со всем люди.
Скотт: И как никто не пришел к нему домой и не сказал "Тебе не нужно спать там, ты можешь дышать и без неё, это здорово". Но все, кто, должно быть, посещал его, сказали "О что за крутейшая идея, Майкл, кислородная кровать!".
В пресс релизе вы упомянули о том, что выбрали Джона Агнелло потому что он сможет запечтатлеть тяжелое звучание новых песен...
Крис: Да, мы послали наши демо нескольким людям и говорили с четырьмя или пятью из них по телефону. Но когда дело дошло до Джона, мы просто послушали тех, кого он записывал, и все они звучали как самобытные группы. В звуке не чувствовалось никаких искуственных наворотов и "тяжелой руки продюсера", они даже не звучали так, словно их записали в студии. У нас уже был удачный опыт в прошлом, когда мы вздыхали с облегчением, выбрав правильного продюсера, с которым все могло зависеть только от нас троих, "Да, это подходящий дубль, это подходящий звук, припев, текст, что угодно". Мы всегда знали это, но осознали только сейчас. Так что нам нужен как раз такой человек, как Джон, который может работать для нас со звуковой панелью но в большей степени только для того, чтобы записать звук правильным образом и нажать "запись" когда мы играем. Примерно так он и работал с другими группами. Был ещё другой парень, с которым мы почти договорились, он звучал убедительно по телефону, так что мы подумали, ну что ж, мы с ним отлично поладим. Но потом мы послушали его записи и решили, что этот совсем не тот звук, какой мы хотим получить. В нем не было глубины и тяжести, что нам требуется.
Скотт: Что нас зацепило в Джоне - всё, что он когда либо делал звучало по-разному. У меня сложилось впечатление, что он может записать группу именно так, как она звучит, а потом перейти к следующей и сделать то же самое. Я подумал, что у него должна быть неплохая философия, раз он способен делать такое, и это дало нам уверенность в нём.
На "Make the Call" в голосе слышится отчаяние, которого раньше не наблюдалось.
Крис: Это чувствуется во многих песнях.
Энди: Да. Это было что-то совершенно очевидное на протяжении всего процесса записи демо к альбому. Крис всячески манипулировал своим вокалом чтобы найти "тот самый". Мы записывали треки, а потом отправляли Криса на запись вокала, настроив его на нужный лад, чтобы выжать подходящую эмоцию из того или иного стиха. И он-таки добился этого. Но при том заработал большую кисту на голосовых связках.
Крис: Да уж, она, возможно, по-прежнему там. Я еще даже не начал записывать вокал для этой пластинки, а уже урезал свой вокальный диапазон. Последняя песня, которую мы демоировали называлась "Down to the Wire"(До Самого Конца), что, кстати, очень соответствовало ситуации. Она даже не попадет на альбом, но припев там держится на высокой ноте; моя гортань просто отказала. В течение шести месяцев мы усердно писали песни и записывали их демо, и это чистая ирония, что всё закончилось именно на этой песне, и её гребаном припеве. Помню, как тот парень, что записывал её нам, нажал на кнопку и сказал, "Ну всё, дружище, с тебя хватит. Тебе уже нечем петь." Как будто мой голос сам себя остановил. Так что я ответил, "Здорово. Тогда нам пора приступить к записи альбома". Вот до чего всё дошло. Это было полнейшим физическим изнеможением. Но всё в порядке, ведь теперь у нас есть готовые песни, благодаря тому, что мы смогли заставить себя пройти через это. Мы не знаем иного способо работать - либо это все 400 процентов, либо ничего. Таково наше кредо.

Перевод: Яна Амур